Губы Крисании тронула легкая улыбка. Уж чего-чего, а комаров и ящериц она не боялась. Хоть они и не были ей особенно приятны. Воспитание не позволяло ей жаловаться, даже когда она, изнеженная, впервые заночевала с Элистаном возле болота под открытым небом. Все, что она позволила себе тогда - только спросить, существует ли какое-нибудь снадобье, спасающее от неимоверного зуда. В последние месяцы Посвященная редко покидала Храм, оттого тяготы походной жизни сгладились в памяти.
- Благодарю вас, Терикс, - сказала она. - Я бы хотела, если у вас найдется для меня теплое одеяло, устроиться в сенях или возле дома. Мне не хотелось бы мешать вашему сну.
После речи дракона жрица не изменилась в лице - лишь перестала улыбаться.
- Мой бог учит меня всепрощению, Эрмунд. И я принимаю это учение как истину. Разве высказала я порицание, что ты обвиняешь меня в нем? Однако в ваших душах нет тьмы, поэтому черный маг больше занимает мои мысли. Не во всепрощении, а в спасении он нуждается, и мое дело - помочь ему. Но Эрмунд, сужу не я - это ты сейчас желаешь судить меня за те мысли, которых я не высказывала. Разве это справедливо? Серебряный дракон, я просила твоей помощи, но не ждала упреков в том, чего не совершала.
Посвященная не улыбалась, не злилась - ее лицо на миг стало изваянием. Лишь рука привычно потянулась к медальону, висящему на шее.

Эрмунду стало стыдно. Происходило именно то, чего он боялся. Слишком многое в жрецах Паладайна напоминало ему об отце - великом серебряном вирме, что был "наместником" Паладайна в окрестных мирах - именно он вел войска света против народа гитиянок. Именно он тогда отказался выслушать своего сына, который отговаривал атаковать Орден Охотников, что лагерем встал на одном из астральных островов неподалеку от родного мира Эрмунда. И это решение... погубило многие миллионы жизней. Не сдерживаемый больше близостью Охотников за разумом, Высший разум местной общины иллитидов вторгся во все окрестные миры. И светлые, не знавшие ранее подобного противника, проиграли битву. Жители были истреблены или обращены в рабов. Миры стали серыми и безжизненными. Эрмунда же увел знакомый монах гитзерай и отвел в великий город этого осколка народа Гит в Лимбо. Там он и узнал об учении Хлаал.
Теперь же Эрмунд переносил свои эмоции относительно нравственной закрепощенности отца и его буквального следования пути Паладайна и на Крисанию, приписывая ее неодобрительному взгляду мысли, высказанные однажды отцом.
-Я... наверное, я все же не прав. В чем-то... Но доля истины всегда есть в словах, высказанных от избытка чувств, - уступил он неуверенным голосом,-и... прошу у вас прощения... Просто... однажды я видел столько бед, которые вызвало "благое решение" хиерофанта церкви Паладайна.Смею надеяться, что вы не допускаете подобной ошибки, общаясь с Рейстлином и тем самым, возможно, сопутствуя его планам. Я был бы рад примирению...
Лесник, как всегда вовремя применил свою медвежью фигуру. Дракон улыбнулся, подумав о том, что одним когтем раскроил бы Терикса. Но никогда не стал бы делать этого.
-Да... мне следовало быть миролюбивее, мой друг. Конечно. Давай-ка свою игрушку. Сейчас позабавимся.
Эрмунд сначала повертел шкатулку в руках и попытался открыть ее серебряным кинжалом. Лезвие клинка, сделанного из осколка одного из знаменитых серебряных мечей, но не закаленное в пламени и крови красного дракона, а значит, не несущее его губительной магической силы, меняло форму, пытаясь стать ключом. Но, видимо, замок был слишком хитроумен.
Тогда дракон решил воспользоваться магией. Цепкая память выхватила из своих темных уголков пару заклятий снятия запоров, которые Эрмунд незамедлительно пропел, слегка мурлыкая их под нос. Но... Безрезультатно.
-Ну... Хороший удар драконьей лапой должен решить эту проблему, - улыбнулся неудачливый колдун, - Вот только места для меня тут маловато. Выйдем...
И выскочил на улицу, даже не накидывая плащ. Что такое холод ночного леса для ледяного дракона?
Выйдя на улицу, Эрмунд положил шкатулку на центр небольшой полянки перед домом. и встал рядом. Затем... дрожь прошла по всему телу и призрак дракона стал разростаться вокруг его человеческого тела. И через полминуты на поляне уже стоял взрослый серебряный дракон, превышавший размерами практически любого дракона Кринна. Серебряный гребень на голове был слегка изломан, а на тело ужасными светящимися шрамами были нанесены слова, которые были древнее многих миров и даже их создателей...

"Ну ничего себе медведь, если год его не мыть!" - подумал лесник, наблюдая за трансформацией блондина. Из старого друга Эрмунда он превращался в неведомую тварюгу. Да еще и подписанную. Автограф папаши, что ли? Мол, сделано не в Кринне. Терикс, которому не чуждо прекрасное, сперва откровенно любовался драконом, открыв рот и запрокинув голову. А потом снова восторженно пробормотал богохульство, от которого у Крисании, услышь она его, уши б в трубочку свернулись. Но и поломала ж жизнь серебряного, притом явно не тиская в объятиях...
Вот только все это перевоплощение было ради того, чтобы сломать таинственную, украшенную, драгоценную и явно баснословно дорогую шкатулку. Нет, с одной стороны, легко пришло - легко ушло... А вот с другой... Терикс прекрасно понимал, что не заработал бы на такую игрушку никогда, хоть живи вечно... А сейчас Эрмунд собирается ее разбить. Есть надежда, что ничего у него и не получится, однако, и серебряный дракон не железное зубило...
- Не трожь! Вот ты ее разобьешь, имуществу вред причинишь, а мне в том никакой корысти!
И с этими словами, лесник косматым колобком бросился под лапы Эрмунду и подхватил шкатулку, прижав к груди.
- Или нормально вскрывайте, или продам так на рынке, закрытой.

Терикс с тоской посмотрел на обледенелую елку. А ведь там тоже была своя, пусть и незаметная на первый взгляд, жизнь. И один такой ящер переросток прервал ее в угоду своим эмоциям... И сколько раз лесник повторял своему приятелю "Спокойнее, держи себя в руках"... Но опять дерево во льдах. Зато над ледником не придется корпеть по первым холодам. Мужчина философски пожал плечами, приняв случившееся если не с благодарностью, так со смирением.
- Не пойду, Эрмунд. У меня здесь дом, лес, зверушки... На кого я их оставлю, а? То-то же...
Ну как дите малое - все бросить и тащиться Такхизис знает куда!.. Терикс тяжело вздохнул, передернул плечами. Холодало... Терикс хотел посмотреть на ночное небо, чтобы удостовериться в том, что давно уже пора спать, но вместо этого взгляд лесника уперся в чешуйчатый подбородок ящера. Пришлось сделать несколько шагов назад, почти наступив на ноги Крисании.
- Ночь поздняя уже... Спать пойдем, - буркнул лесник. Настроение было окончательно испорчено. - Эрмунд, будешь сидеть тут, пока не приведешь себя в порядок, а я пока твою девку уложу.
И с самым гостеприимным и дружелюбным видом лесник обернулся к жрице.

Терикс обнял Крисанию за плечи и втолкнул в избу со словами:
- Иди в дом, а то замерзнешь, - и уже оказавшись в доме, лесник плотно затворил дверь.
Тяжело вздохнул, потупился, а потом шумно выдохнул, решаясь, наконец, завести разговор. Мужчина обошел вокруг девушки, заглядывая в глаза, схватил Крисанию за запястью и выдохнул на одном дыхании:
- Я смотрю, ты девушка добрая, работящая, светлая, верующая... А мне нужна хозяйка хорошая, а тебе жизнь стабильная, постоянная, надежная... Вот я и подумал, что мне нужна хозяйка, а тебе верный и любящий муж... Так это...выйдешь за меня?
Лесник совсем смутился и потерялся нить беседы. Лицо жрицы для него стало намного менее интереснее, нежели мыски сапог. Тут же засуетился, выискивая теплое одеяло и подушку, чтобы обеспечить девушку и подтвердить свой образ "надежного"...
- Там Эрмунд... Я бы не хотел, чтобы он знал...

Отредактировано Терикс (2012-02-06 00:01:15)

Крисания, которая всегда сразу же находила слова для утешения страждущих, немного растерялась. Ей уже делали предложение, но в тот раз ее замуж звал красивый молодой аристократ. И, само собой, все было согласовано родителями, а церемония помолвки была красивой и проходила на глазах у многих гостей. Но доброта и простота лесника подкупала не хуже золота. Жрица все так же тепло улыбнулась и произнесла:
- Терикс, я не могу стать женой ни тебе, ни кому другому. Моя вера наполняет меня, в ней есть место милосердию, состраданию, но нет места любви, которую должно испытывать жене к мужу. Я не смогу вести хозяйство - не к тому стремится душа моя. И не смогу жить в отдалении от города, потому как удел мой - нести веру людям.
Крисания присела на стул и потянулась за кружкой, в которую была налита обычная вода.

Отредактировано Крисания Таринская (2012-02-06 00:15:17)

Крисания таки дотянулась до кружки и сделала глоток воды, окончательно успокаиваясь и собираясь с мыслями.
- Ты торопишься, Терикс. Очень торопишься. Нам с Эрмундом наутро предстоит долгое путешествие. И неизвестно, чем и как оно закончится. Я не могу тебе ничего обещать. А ожидание без обещания - бессмысленная трата времени. Быть может, после путешествия мне откроется то, ради чего я навсегда покину мирскую жизнь настолько, что не смогу не только быть женой, но даже заглянуть на огонек, чтобы дать тебе окончательный ответ.
Взяв одеяло и подушку, жрица встала со стула.
- А теперь я пожелаю тебе доброй ночи и пойду на свежий воздух, под крыло Эрмунда, - сказала она и направилась к выходу.
Попробовав открыть дверь, Крисания догадалась, что мешает ей это сделать и окликнула дракона:
- Эрмунд, открой, это я!

- Тороплюсь... Ну дык чай не мальчик уже... Ладно, чего воду в ступке толочь, мое дело предложить, твое... по ситуации...
Лесник вздохнул, пожал плечами, махнул рукой, икнул, зевнул, да тем и закрыл тему сватовства. Пора было на боковую, отдыхать и вообще отсыпаться от дел праведных и не очень. Судя по звукам, дракон без каких-то потерь для здоровья, чести и имущества задрых на улице, подперев дверь. Положение было щекотливое, но толстокожий Терикс не очень заботился о хрупком душевном устройстве Крисании. Он просто махнул рукой на лавку у окна:
- Раздевайся и кладися спать. Время позднее...
А сам ушел в сени, топоча сапогами.