...Небольшую комнату заливали лучи только что взошедшего солнца, но ни яркий солнечный свет, ни искусно изукрашенная резьбой старинная мебель, ни длинные полки с разнообразными книгами не делали жилище Астинуса уютным. Здесь царили строгость и идеальный порядок. Мало что могло повлиять на эту атмосферу холодной чистоты, но присутствие величайшего тёмного мага Кринна относилось именно к подобному случаю. С первого взгляда могло бы показаться, что по комнате перемещается сгусток тьмы, волей случая принявший размытую форму человеческого тела. Однако, приглядевшись, можно было понять, что это вовсе не обман зрения - гость действительно был человеком. Об этом, прежде всего, свидетельствовала тонкая рука, высвобожденная из просторной чёрной мантии и цепко сжимающая деревянный посох. Маг медленно шёл вдоль полок с книгами, шаги его были осторожными и неуверенными. Такая походка была присуща, скорее, людям в возрасте, но Рейстлину Маджере едва исполнилось двадцать восемь лет. Изящные пальцы мага то и дело пробегались по корешкам старинных книг, а губы кривились в странной улыбке.
Обойдя половину комнаты, Рейстлин застыл у окна и уставился наружу, немного склонив голову. Тень от капюшона падала ему на глаза, защищая от яркого солнечного света. Лучи солнца вовсе не были неприятны магу, однако, первоначально в его планах встреча с Посвящённой должна была произойти на закате. Впрочем, поразмыслив немного, Рейстлин решил, что час рассвета подойдёт куда лучше. "Что может быть символичней?" - маг усмехнулся своим мыслям.
Рейстлин знал, каким его ожидает увидеть Крисания: настоящим порождением тьмы, жутким чудовищем, задумавшим очередной апокалипсис. Но маг вовсе не производил впечатления классического адепта мрака. Даже внешний вид его не был настолько неприятен, как можно было ожидать. Золотистая кожа обтягивала худое лицо с тонкими чертами и острыми скулами, а о годах, проведённых в борьбе с почти нестерпимой временами болью, свидетельствовали узкие морщины в уголках глаз и на лбу. Тем не менее, слух об отвратительном облике тёмного мага был сильным преувеличением: действительно пугающими в нём были лишь глаза. Рейстлин догадывался, насколько отталкивающим для жрицы станет его взгляд, но был бессилен что-то с этим сделать. Впрочем, он собирался и это обернуть себе на пользу. Рейстлин знал, что верный ключ можно подобрать к любому замку, и теперь, кажется, он нашёл нужный ключик. Светлая жрица будет играть на его стороне, хотя убедить её будет не так-то просто. Но маг был готов.
Почувствовав приближение Посвящённой, Рейстлин очнулся от своих мыслей и вскинул взгляд на сияющий в лучах утреннего солнца Палантас. На его усталом лице на мгновение промелькнула хищная улыбка, но тут же исчезла, вновь сменившись на привычную немного горькую усмешку.

Дверь за спиной мага распахнулась, и он услышал лёгкие шаги жрицы. Медленно отвернувшись от окна, Рейстлин высвободил вторую руку и сдержанным движением откинул капюшон за спину. Взгляд мага встретился со взглядом Посвящённой, когда он впился глазами в её лицо. Рейстлин будто заглянул в душу жрицы, желая разгадать её намерения, но непоколебимая стена искренней веры оттолкнула безжизненный взгляд мага и ожгла его изнутри. Будь Рейстлин менее сдержан, он бы поморщился. Девушка, что стояла перед ним, была совершенным служителем добра и света, но тёмный маг вдруг понял, что её внутренняя чистота не идеальна: жрица испытывала чувство, которое никак нельзя было назвать светлым по своей природе. Крисанией двигало не только стремление нести свет, но и тщеславие. Возможно, никто другой не смог бы заметить бледно-серой тени в том свете, что наполняло сердце жрицы, но Рейстлин, знакомый с этим чувством не понаслышке, легко открыл в характере Посвящённой новую грань. И всё же сила веры и самоотдачи Крисании впечатлила тёмного мага. Слегка склонившись перед ней в лёгком поклоне, Рейстлин произнёс:
- Здравствуй, Посвящённая.
В его мягком, тихом голосе проскользнула тень почтения. Маг догадывался, что жрица ожидает от него совсем иного тона, но, несмотря на это, он не притворялся, демонстрируя ей своё уважение. Рейстлин снова поднял взгляд на Крисанию. Странные зрачки мага немного потемнели, любезно позволяя ему видеть, как лицо жрицы всё сильней искажается глубокими старческими морщинами, кожа медленно иссыхает, а глаза проваливаются в потемневшие глазницы. Рейстлин вдруг почувстсвовал дикую ненависть к тому, кто наградил его этой проклятой способностью наблюдать за воздействием времени. Невозмутимое лицо мага на мгновение перестало походить на маску и болезненно исказилось. Впрочем, он тут же взял себя в руки. И всё же внезапный приступ ненависти удивил Рейстлина. Он думал, что привык к своим изувеченным глазам, но невозможность увидеть истинный облик Крисании почему-то разозлила его. Маг вспомнил прекрасное лицо Лораны - юной эльфийской принцессы, с которой когда-то путешествовал. Будь проклят Пар-Салиан, лишивший его возможности видеть человеческую красоту!
Однако, несмотря на причинившие боль воспоминания, Рейстлин холодно улыбнулся и спокойно сказал:
- Я откликнулся на твою просьбу и выслушаю тебя.

Крисания выдержала жуткий взгляд Рейстлина, и маг подивился тому, насколько мощная внутренняя сила направляет жрицу. "Воистину, это любимая дочь Паладайна!" - подумал Рейстлин, не позволяя, впрочем, восхищению отразиться на его неподвижном лице. "Её вера - словно сияющий непробиваемый щит, о который разбиваются любые тёмные чары. И эта вера может стать моей защитой!"
Рейстлина охватило приятное чувство, вызванное новыми возможностями, и его улыбка потеплела. Он выпрямился, более уже не опираясь на посох. Магу было тяжело стоять прямо, но слабое тело не могло противиться могучей воле.
- Значит, ты увидела знак Паладайна... - Рейстлин понимающе кивнул, словно и раньше был в этом уверен. Улыбка исчезла с его лица, а золотистые глаза прищурились, смотря будто сквозь Крисанию. - Что ж, мои планы действительно могли привлечь внимание твоего бога. И, конечно же, не проходит ни минуты без того, чтобы я не размышлял о последствиях.     
Мягкий голос мага окреп и звучал уверенно, хотя это усилие тоже далось ему нелегко. В тоне Рейстлина была слышна гордость, когда он намекал на масштабность своих замыслов, и даже в лишённых эмоций глазах на мгновение блеснул огонёк. Казалось, собственные планы приводят мага в некий благоговейный восторг, который, впрочем, мог приметить только внимательный собеседник.
Некоторое время Рейстлин стоял с рассеянным взглядом, будто бы пережидая момент триумфа в своём разуме. Затем он вдруг очнулся и тряхнул головой. Блестящие серебром волосы упали ему на лицо, маг немного согнулся и перенёс вес на массивный посох. Когда Рейстлин поднял на жрицу взгляд, от восторженного выражения не осталось и следа. Губы снова были крепко сжаты в отчасти ироничной, отчасти горькой усмешке, а лоб прорезали тонкие морщины.
- Скажи, Посвящённая, действительно ли это Паладайн уверил тебя, что мои замыслы по сути своей темны, или ты рассудила так сама, основываясь на людских суждениях и цвете моих одежд?
Тон мага сделался ледяным, а в голосе появилась усталость, присущая людям, которых постоянно терзают недоверием и подозрительностью.

Отредактировано Рейстлин Маджере (2012-05-25 21:31:23)

Разумеется, растерянность жрицы не ускользнула от внимательного взгляда мага. Что ж, он этого ожидал, он на это рассчитывал. Рейстлину был хорошо знаком подобный непонимающий взгляд: точно также смотрел на него Танис, когда не мог понять, по какой причине жуткий братец Карамона собирается в очередной раз рискнуть своей жизнью ради общего дела. С детства Рейстлин страдал от людской подозрительности, которая часто перерастала в беспричинную ненависть. И поэтому сейчас он знал, что Крисания ошибается.
- Увы, Посвящённая, далеко не всегда слухи основываются на фактах, - в голосе мага звучала горечь. - Люди боятся всего, чему не могут найти объяснения, в силу застарелых убеждений или ограниченности своего интеллекта. Когда я был ребёнком, я не носил чёрных одежд и не обитал в пугающей Башне. Но это не мешало остальным детям относиться ко мне со страхом и ненавистью только потому, что я обладал более острым умом и был более прилежен в своих занятиях магией... И вот что я скажу тебе, Посвящённая: напуганный человек может быть очень жестоким.
Рейстлин вздрогнул и поморщился: воспоминания о долгих днях в школе "мастера" Теобальда до сих пор вызывали у него какое-то неприятное болезненное чувство. Маг даже отвернулся от жрицы, на некоторое время сконцентрировав своё внимание на книжных полках. Волосы скрыли от Крисании его лицо, но жрица могла видеть, с какой силой тонкие пальцы мага сжали посох. Когда Рейстлин снова взглянул на неё, на его лицо уже вернулось привычное беспристрастное выражение.
- Мои замыслы не несут опасности для мира, - твёрдо сказал маг, глядя в глаза жрице. - Мне покровительствует чёрная луна, но это не значит, что я не могу действовать во имя Света!..
Рейстлин не смог продолжить, вдруг почувствовав сильную боль в груди. В тот же момент его тело судорожно изогнулось, и мага охватил приступ жестокого кашля. Захлёбываясь им, Рейстлин думал только о том, как бы успеть сделать вдох, но кашель не проходил, разрывая ему лёгкие. Маг всё кашлял и кашлял, согнувшись и прижав одну руку к груди. Рейстлина трясло так сильно, что он не падал лишь благодаря своему посоху, до боли стиснутому в пальцах.

Отредактировано Рейстлин Маджере (2012-05-27 18:17:51)

Страшный приступ всё продолжался, не давая магу ни единого шанса сделать столь желанный вдох. На мгновение Рейстлина посетила жуткая и абсурдная мысль, что он вполне может сейчас просто задохнуться, и его путь, который должен окончиться триумфом, прервётся прямо здесь. Кашель довольно давно не мучил мага, поэтому он успел отвыкнуть от отвратительного смешанного чувства страха и бессильной ярости, которое всегда испытывал во время затяжных приступов. Рейстлин готов был уже поддаться панике, когда вдруг ощутил на своей руке осторожное прикосновение прохладных пальцев. Сейчас он был не способен ясно мыслить и не задавался вопросом, сможет ли сила веры светлой жрицы облегчить его страдания. Но ответа не пришлось бы ждать долго: едва Крисания завершила молитву, целительная сила проскользнула по её тонким пальцам и наполнила хрупкое, измученное тело Рейстлина, мгновенно усмирив боль. Кашель прекратился, и маг несколько раз судорожно вдохнул, склонившись ещё ниже. Когда дыхание стало ровным, Рейстлин поднял голову, взглянув в лицо жрице снизу вверх. В его широко распахнутых глазах читалось удивление.
- Истинно Светлая... - прошептал маг и осторожно выпрямился. 
Рейстлин всё ещё чувствовал прохладное прикосновение к своей неестественно горячей коже. И хотя он терпеть не мог, когда до него дотрагивались, сейчас ему вовсе не хотелось отстраняться.
На губах ощущался привкус крови, поэтому маг запустил левую руку в незаметный кармашек и извлёк аккуратно сложенный кусок чистой чёрной ткани. Стерев кровь, Рейстлин едва заметно улыбнулся и ровным тоном произнёс:
- Благодарю тебя, Посвящённая. Я вижу, даже в сложившейся ситуации ты верна своему долгу. Это впечатляет.

Вопрос жрицы заставил Рейстлина задуматься... Ещё несколько минут назад он был уверен в том, что Паладайн не станет исцелять его. Но теперь маг вдруг поставил под вопрос столь категоричное мнение. Чем дольше он смотрел в холодные серые глаза Посвящённой, тем яснее осознавал: Светлый Бог не оставит без ответа молитвы своей любимой дочери, своей избранницы. Он не покинет Крисанию даже в Бездне. Рейстлин пришёл к выводу, что, пожалуй, вера Посвящённой действительно могла бы исцелить его тело.
А что, если он ошибается? Тогда его ожидает самое страшное унижение, которое только можно представить. Воображение Рейстлина услужливо нарисовало кошмарную картину: вот он стоит в окружении клириков и внимает насмешкам Паладайна, который отвергает излишне честолюбивого смертного. Этот образ окончательно уверил мага в том, что такие решения не стоит принимать слишком поспешно. Немного отстранившись, Рейстлин покачал головой и сказал:
- Моё нынешнее состояние - лишь цена за то могущество, что я обрёл. Моя магия стоила и искалеченного тела, и про́клятого зрения... Впрочем, я не отвергаю помощи твоего Бога. Но подобную перспективу следует обдумать.
Открывшаяся возможность была заманчивой, но, едва закончив последнюю фразу, маг перестал думать о ней: он пришёл сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать свою болезнь и размышлять об исцелении. Когда маг снова заговорил, его голос звучал уверенно и одновременно с этим чарующе мягко:
- Я не сомневаюсь в мудрости и силе Паладайна. Но также я не сомневаюсь и в том, что моя победа лишь усилит влияние Света и положит конец злу и страданиям этого мира. Уверена ли ты, что правильно истолковала знак своего Бога?
Тонкое лицо Рейстлина сделалось очень серьёзным, когда он заглянул в глаза Крисании и тихо добавил:
- Разве не мог Паладайн направить тебя мне на помощь?

Жест Посвящённой не ускользнул от внимательного взгляда Рейстлина. Маг видел, как тонкие пальцы жрицы тянутся к медальону Паладайна в поисках божественной поддержки и силы, способной противостоять Тьме. Рейстлин с удовлетворением отметил, что ему удалось пошатнуть уверенность Крисании. Теперь, когда он смотрел в глаза жрицы, внутренний свет её души больше не обжигал мага, превратившись в мягкое сияние. Вызов и твёрдая решимость уступили место состраданию и стремлению помочь, переубедить, отвратить от страшного плана... Но Рейстлин не мог отступить. Он видел то, что никогда не касалось внимания Посвящённой. Он знал, как она ошибается.
Маг ссутулился и схватился за посох и второй рукой - после страшного приступа ему тяжело было стоять прямо. Когда жрица замолчала, Рейстлин на мгновение устало прикрыл глаза и покачал головой.
- О, нет, Посвящённая... В помощи нуждается этот мир. Война Копья давно завершилась, но зло и страдания продолжают терзать Кринн. И ты знаешь, кто тому причиной, - голос мага приобрёл странную резкость, будто то, о чём он рассуждал, вызывало в нём отвращение. - Ты знаешь, чьего благословения добиваются тёмные и низкие души, чьё пакостное влияние питает самые грязные помыслы и желания...
Рейстлин замолчал, глядя в сторону невидящим взлядом, его лицо исказила слабая гримаса муки и отвращения. Он готов был прямо сейчас рассказать о своём плане жрице, но сдержался, надеясь, что она поймёт его намёк. Маг снова посмотрел в глаза Посвящённой, и на его лице появилось угрюмое выражение.
- Мои замыслы не способны привести мир к катастрофе... Бездействие - вот самое страшное зло.

Отредактировано Рейстлин Маджере (2012-06-15 19:44:18)

Вслед за Посвящённой Рейстлин приблизился к окну. Он больше не пытался разгадать мысли Крисании, не видел в её действиях намёка, вызванного состраданием. Маг застыл, по-прежнему опираясь двумя руками лишь на свой посох. Слушая речь жрицы, Рейстлин смотрел на город за окном, но великолепный вид сияющего Палантаса был недоступен его искажённому зрению. Взгляд мага медленно блуждал по руинам, кривые очертания обрушенных стен терялись за пеленой лениво падающего снега, похожего на пепел. Яркий в реальности солнечный свет виделся Рейстлину тусклым, и был едва различим.
Посвящённая говорила ему о Свете, вере, помощи... Маг знал, что такие речи более чем наивны. Крисания ослеплена своей верой, оглушена божественным прикосновением. В её храме всегда светло, люди в нём стремятся к очищению и готовы принять Свет в своё сердце. Но жрица не смотрит за границы святилища своего бога и не видит тёмные углы этого мира. Она попросту не может поверить, что тот, кто однажды столкнулся с Тьмой, более не способен поверить в силу Света.
Мысли мага были горькими, но выражение лица его не менялось, оставаясь беспристрастным и задумчивым. Однако, следующая фраза Крисании ошеломила Рейстлина. Его глаза расширились, он не смог сдержать удивления. Маг взглянул на Посвящённую, ожидая увидеть на её лице насмешку.  Ещё никто и никогда не выражал Рейстлину своей благодарности, и он не был готов к такому повороту событий. Пожалуй, ему всегда было наплевать на людскую признательность, но теперь он с удивлением осознал, что благодарность Крисании ему приятна. Тонкие губы мага тронула лёгкая довольная улыбка, которая, впрочем, исчезла, стоило жрице почти шёпотом задать свой вопрос. Тот самый вопрос, который маг так ждал и очень хотел услышать.
- Зла в мире стало меньше, верно. Но это лишь кратковременный перевес весов Гилеана в сторону Света. Пройдёт несколько лет, быть может, даже десятилетий - и тёмные души снова выползут из убежищ, готовые послужить своей Госпоже, - лицо Рейстлина снова выражало отвращение, которое всегда охватывало его при мыслях о рабах Всебесцветной. - Нет, пока Такхизис не лишена влияния на этот мир, Свет никогда не одержит победу. И за каждое движение весов придётся платить высокую цену...
Маг передёрнул плечами и отвернулся. Теперь он снова задумчиво смотрел на Палантас.
- Чёрные одежды - лишь символ того, что мой путь не стеснён никакими рамками. В конце концов, к свободе я стремился всегда.  Моё могущество – оружие самой Тьмы, но именно оно способно нанести врагам Света самый сокрушительный удар. Моя магия дарована мне чёрной луной, но, в итоге, станет подчиняться только моей воле, - в тихом и мягком голосе Рейстлина прозвучали стальные нотки, глаза заблестели, освещённые внутренним огнём, который всегда пылал в душе мага. – И силы Тьмы, подвластные мне, будут тем средством, с помощью которого я снова стану бороться на стороне Света.
Рейстлин вдруг выпрямился, перестав опираться на посох. Дикая душевная энергия кипела внутри, поддерживая мага и заставляя тело повиноваться, пренебрегая физической слабостью. Маг улыбался, но это была не улыбка экстатического восторга. Так мог бы улыбаться полководец, уверенный в грядущей победе и желающий воодушевить своих солдат перед кровопролитным сражением.
- Твой бог не станет останавливать меня, Посвящённая, - твёрдо сказал Рейстлин, посмотрев на Крисанию своим пронизывающим серьёзным взглядом. – Потому что я собираюсь сразиться с его главным врагом.

Отредактировано Рейстлин Маджере (2012-06-21 21:02:43)

Слабость, накатившая после приступа, окончательно покинула Рейстлина. Огромная внутренняя сила души мага, которую всегда подпитывали честолюбивые амбиции, невидимой, но почти ощутимой аурой окружала его хрупкую фигуру. Это незримое могущество, тем не менее, не несло в себе угрозы.
Крисания отступила, но Рейстлин шагнул к ней, встав совсем рядом. От его тела шло неестественное тепло, которое можно было почувствовать, даже не прикасаясь. Глаза мага опасно сверкнули, когда жрица произнесла имя тёмной Богини, но выражение его лица осталось спокойным и уверенным. Рейстлин не сомневался: Посвящённая и сама знает ответ на свой вопрос. Ему остаётся лишь подтвердить очевидное. Маг кивнул, не отрывая взгляда от лица Крисании.
- Изгнана, но не побеждена. Чтобы одержать окончательную победу, я должен буду сразиться с ней в её владениях. Я открою Врата и войду в Бездну.
Тон мага был лишён мрачного торжества, в нём не звучали драматические нотки. Лишь несокрушимая уверенность, с которой Рейстлин озвучил свои намерения, была знаком того, что сейчас вершится поворотный момент в истории мира. Предвидя реакцию жрицы, маг поспешил добавить:
- Нет, я не безумен. Моё могущество настолько велико, что я действительно могу совершить это.
Рейстлин склонил голову, и луч солнца, падающий от окна, скользнул по щеке, выбеливая кожу почти до нормального оттенка. Маг вдруг улыбнулся на удивление тепло и довольно. Эмоции, которые сейчас выражало его лицо, мог испытывать человек, всегда ожидавший чего-то и вдруг осознавший, что не обманулся в своих ожиданиях.
- Я никогда не сомневался в своих намерениях. Теперь я понимаю, что не зря, - тихий голос Рейстлина стал мягким и почти ласковым. - Ты - мой знак от твоего Бога. В страшных владениях Всебесцветной более всего остального мне понадобится помощь жреца Паладайна. И вот ты здесь...

Рейстлин всегда отличался проницательностью, но сейчас ему не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы понять: его слова достигли цели. Жрица утратила самоконтроль, будто некий невидимый щит слетел прочь с её тела, обнажив эмоции. Маг видел её волнение, оно было вполне обоснованным. Но чем дольше Рейстлин изучал лицо Посвящённой, тем яснее понимал: также она и сомневается! Пронзительный взгляд мага скользил по каждой чёрточке этого, без сомнения, прекрасного в реальности, но сморщенного и постаревшего в его видении лица. Неужели она считает его лжецом? Неужели подвергает сомнению его намерения? На мгновение Рейстлин и сам лишился хладнокровия: на его тонком лице отразилось беспокойство.
Слова Крисании стали неожиданностью. Жрица могла сомневаться в его честности, в искренности намерений… Но сомневаться в его могуществе?.. Рейстлин поджал губы. Нет, он действительно не был безумцем и всегда отдавал себе отчёт в том, что может потерпеть поражение. Это было единственным, чего он боялся. Рейстлин готов был принять любую пытку, и даже смерть не пугала его. Но мысли о возможном поражении, тщательно контролируемые, но всё же существующие, никогда не оставляли мага, то и дело заставляя его испытывать страх. И всё же лишь он сам был осведомлён о пределах своих возможностей, и никто другой ещё никогда не смел сомневаться в магических силах Повелителя Прошлого и Настоящего!
Отбросив прочь жалкие эмоции, схожие с самым ребяческим проявлением гордыни, Рейстлин снова  улыбнулся. Только пальцы сильнее сжали посох, когда он по-прежнему мягко произнёс:
- Тебе известны людские суждения обо мне… Они ошибочны во многом, но есть в них и доля истины, - в сдержанном тоне мага появились ледяные нотки. -  Даже боги никогда не поставили бы под сомнение моё могущество.
Рейстлин вдруг отстранился, сделал шаг назад и резко обернулся к окну, прищурив глаза от яркого света. Когда он снова взглянул на Посвящённую, напряжение покинуло его лицо, ставшее совершенно расслабленным. Казалось, маг очарован собственными размышлениями.
- Только одна сила на Кринне способна сотворить гораздо большее, чем моя магия. Мои магические силы – безупречное оружие, но союз со жрецом светлого Паладайна нанесёт поистине сокрушительный удар Тьме, - Рейстлин вдруг прищурился и продолжил едва слышно. – Это страшное испытание. Но и победа будет блистательной. В конце концов, скажи, Посвящённая, разве не о таком испытании просила ты своего Бога?

Маг нахмурился, слегка склонив голову набок. Ему давно не приходилось убеждать кого-либо в том, что его возможности выходят далеко за пределы понимания самых сильных чародеев Кринна. Однако, Рейстлин больше не чувствовал досады: немного задумавшись, он понял сомнения Крисании. Бог для Посвящённой всегда был высшим существом, обладающим абсолютной истиной. Жрице очень тяжело было представить, что смертный человек способен противостоять богу. И, тем более, одержать победу. Могущество Паладайна виделось Крисании как недостижимая сверхсила, благоговение и несгибаемая вера застилали её ясный взгляд. И хотя эти качества Посвящённой были более всего полезны Рейстлину, сам он понимал, что победить можно и высших существ. Временами и смертные способны были вершить судьбы богов. В конце концов, если бы не действия одного небезызвестного мага, Солинари, Лунитари и Нуитари навсегда остались бы заперты в водовороте времён внутри Песочных Часов...
- В тысяча восемнадцатом году до Катаклизма рыцарь Хума почти одержал победу над Такхизис, - произнёс маг тихо и задумчиво. - Он мог бы пленить богиню, но предпочёл отпустить её, доверившись лживому обещанию Всебесцветной. Как видишь, история знает примеры того, что и боги могут быть повержены... А моя магия способна ранить порождения Тьмы не хуже Копий Дракона. И если ты отправишься со мной... Я докажу тебе.
На губах Рейстлина появилась холодная улыбка. Он задел жрицу за живое, когда вмешался в её личные, сокровенные мысли. Ему не понадобилось прибегать к изощрённому колдовству, он сумел понять Крисанию в тот самый момент, когда впервые заглянул ей в глаза.
- Что же касается испытания... Всё дело в том, что и мне знакомо это чувство, - просто объяснил маг, слегка пожав плечами. - То чувство, когда ты осознаёшь, что обладаешь способностью управлять своей жизнью. Способностью, быть может, недоступной остальным... И тогда ты понимаешь, что твоя жизнь не такая, как у других. Что ты можешь совершить нечто действительно невероятное. Великое, - голос Рейстлина звучал сладко и вкрадчиво, его странные зрачки чуть сузились, взгляд блуждал по лицу Посвящённой. – В своих молитвах ты умоляла Паладайна даровать тебе возможность доказать это, не так ли? Что ж, вот она - эта возможность.

Прошло едва ли больше получаса с того момента, как Посвящённая вошла в эту комнату, олицетворяя собой сверкающий клинок Света, готовый скреститься в битве с самым чудовищным порождением зла. В её глазах горел вызов, порождённый одновременно и верой, и тщеславием, но куда же он делся сейчас? Клинок не встретил сопротивления, а Тьма расступилась, явив Посвящённой не врага, но союзника. Впрочем, Рейстлин понимал, что ещё не одержал победу. Что ж, он и не ожидал согласия, он лишь рассчитывал сыграть на противоречии, заронить искру сомнения в душу жрицы, подтолкнуть её к тому пути, что так тесно переплетался с его собственным. И он преуспел.
Рейстлин держал долгий взгляд Посвящённой и, не отдавая себе отчёта, наслаждался видом этих чистых серых глаз. Маг разглядывал их и любовался, думая о том, что очень давно никто не смотрел на него так. Никто не любил заглядывать в его про́клятые глаза дольше, чем того требовала необходимость. Постаревшее, иссушенное временем лицо жрицы теперь казалось Рейстлину размытым пятном. Извращённая магия проклятия вдруг ослабила свою хватку, будто бы не в силах изуродовать прекрасные глаза Крисании. Рейстлин вполне допускал, что это лишь игра его собственного воображения, но, тем не менее, был очарован. С того момента, как маг в последний раз видел Лорану, созерцание красоты было доступно ему только через усилие разума, но Рейстлин всегда предпочитал растрачивать свои душевные силы на нечто более практичное, нежели пустые мечтания. Теперь же ему не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы красота казалась такой живой, близкой и настоящей.
Голос Посвящённой вернул мага к действительности, и его взгляд снова стал колючим. Рейстлин разжал пальцы, позволив посоху Магиуса скользнуть в сторону и зависнуть в дюйме над полом. Не отрывая взгляда от сияющих глаз Крисании, маг шагнул к ней и замер настолько близко, что их опущенные руки почти соприкасались. Стоя вплотную к Рейстлину, жрица могла ощутить и неестественный жар, который всегда охватывал тело мага, и странный приторно-сладкий запах, приятный, но вместе с тем тяжёлый и дурманящий. Рейстлин сделал незаметное движение, и его обжигающе горячие пальцы обвили запястья Посвящённой. Маг опустил взгляд, вынуждая жрицу отвлечься от его бесчувственных непроницаемых глаз, и  вдруг улыбнулся так тепло и ласково, что даже его острые черты лица, казалось бы, смягчились, и Рейстлин, сам того не осознавая, сделался  очень похож на своего брата. Маг привлёк девушку ещё ближе и ответил тихо, почти шёпотом:
- Ты сможешь найти меня в Башне Высшего Волшебства. Путь через Шойканову Рощу не из лёгких…
Рейстлин склонился к лицу Посвящённой и, прошептав несколько слов на языке магии, едва ощутимо коснулся губами её лба. Медленно отстранившись, маг произнёс своим мягким, тихим голосом:
- Это защитит тебя.
Выражение лица Рейстлина снова стало невозмутимым, и он выпустил руки жрицы из своей цепкой хватки. Накинув капюшон, маг слегка склонил голову, прощаясь. В поклоне он почти неслышно прошептал заклинание, и за его спиной засиял мягким светом проход в коридоры магии. Рейстлин полуобернулся к порталу, но вдруг снова взглянул на Крисанию. Магический свет окутывал его фигуру, искажая действительность и делая мага совсем хрупким. 
- Я буду ждать тебя, Посвящённая, - с улыбкой проговорил Рейстлин и, подхватив посох, шагнул в портал. Свет померк, стоило магу исчезнуть.